Харламов не поехал. Великий диктатор

В 16 лет он уже тренировался с основой «Спартака». В 20 - двукратный чемпион мира среди молодежных команд. В 23 неожиданно всех перебрался из «Спартака» в цска, несмотря на то, что была негласная договоренность: ведущих игроков красно-белых цска не забирает. В спину его неслось «предатель». В 88-ом он уезжает во Францию и пропадает из виду почти на 30 лет.

Владимир Зубков . Воспитанник «Спартака», двукратный чемпион мира, обладатель Кубка Канады, семикратный чемпион СССР. В преддверии дерби с цска мы разыскали человека с одной из самых сложных судеб в истории отечественного хоккея.

Когда вы вернулись в Россию?
- 19 марта у меня умирает жена. После её смерти оставаться там уже не имело никакого смысла. А уехали мы в 88-ом году. Супруге тогда здесь удалили почку. Три операции, мочекаменная болезнь. В тот год у меня был вариант отправиться в «Эдмонтон» к Уэйну Гретцки. Активно шли переговоры, но тогда 70 процентов контракта забирал «Совинтерспорт». И что оставалось? Да и потом, откровенно говоря, после стольких лет огромных нагрузок в Союзе, я был не полностью готов к тому, чтобы играть в НХЛ. С позвоночником были определенные проблемы. Появился вариант со Швейцарией. Тоже отказался. В итоге мне пригрозили: или едешь за границу, или остаёшься в Москве. Так я оказался во Франции. На долгие-долгие годы. И раз в месяц приезжал в советское посольство в Париже, чтобы получать зарплату.

Во Францию вы поехали, чтобы еще и спасти жену?
- Так и было. Супругу в Союзе просто «зарезали». Операция за операцией - и никакого улучшения. И самое страшное, что по советским законам человеку, страдающему определенными видами заболеваний, еще не давали разрешение на выезд. С огромным трудом удалось получить визу. Уже во Франции у жены стала барахлить вторая почка. И ей сделали уникальную операцию, которую полностью оплатил клуб. Большие по тем временам деньги. В Союзе тогда о таких операциях даже не слышали. Но без малого двадцать лет жена лечилась. В последние годы у неё еще обнаружили заболевание крови. Ей необходимо было делать каждую неделю один укол, который стоил 500 евро. К счастью, эти расходы брало на себя государство. Страховая медицина. Очевидно, что если бы мы не уехали в своё время, жена ушла гораздо раньше. Во Франции ей реально спасли жизнь.

Франция в то время была совсем нехоккейной страной.
- Да. Я туда и уезжал в том числе и потому, что мой уровень позволял не сильно напрягаться. Вернее, я так думал. А в итоге с площадки почти не уходил. От меня требовалось и обороняться, и забивать, и партнёров учить. Но, чего скрывать, хоккей в то время там был слабенький. Замахнёшься - они и разъезжаются. А ты с кистей шайбочку в угол и кладёшь (смеётся). Но со временем уровень значительно вырос. За счёт большого числа легионеров, за которыми тянулись местные. Одно время из нашего клуба в сборной играло семь человек. А я был тренером-консультантом. Работал, в том числе, и на Олимпийских играх, отвечал за аналитическую подготовку.

Как к вам относились?
- Замечательно. Я играл с Володей Лубкиным, тащили на себе всю команду. В соседнем городе выступал Владимир Ковин из Горького. Тут ведь надо сказать, что нас пригласили местные коммунисты. Они очень долго уговаривали наших спортивных руководителей прислать им кого-то из русских, чтобы мы научили их играть в хоккей. Для них это было выгодно ещё и потому, что нам можно было платить совсем небольшие деньги. Мы были первыми. Потом, уже в 90-е годы, из России поехали во Францию и хоккеисты, и тренеры. Не так много, как в за океан, но тем не менее.

Сколько времени вам потребовалось, что обжиться на новом месте?
- Я никогда не чувствовал там себя своим. Да, с точки зрения быта там было комфортно, но я всегда понимал, что во Франции я - гость. Есть контракт - его отрабатывал. Могу сказать, что воспитал очень много молодёжи. Брал «сырых» ребят и доводил их до высокого уровня.

Многие болельщики до сих пор воспринимают ваш уход из «Спартака» в цска как предательство.
В 20 лет я уже был двукратным чемпионом мира среди молодежных команд. Играл за вторую сборную Союза, автоматически считаясь кандидатом в первую. Но тогда туда попасть можно было только из цска. Из «Спартака» - безумно трудно. Тем более молодому. Кулагин меня отпускать, разумеется, не хотел. В то время в «Спартаке» был явный дефицит сильных защитников. И он стал ставить мне палки в колёса, лишь бы сохранить меня в «Спартаке». Я был совсем молодым, всех этих подковёрных игр не понимал. Не мог знать и о том, что существовала, вроде бы, негласная договоренность, что цска не берёт ведущих игроков из столичных клубов. Моё дело было играть в хоккей. Но мне дали понять: если не перейду в цска - играть в сборной не буду. Борис Шагас, правая рука Тихонова, прямо мне говорил о том, что меня там ждут.
В «Спартаке» об этом, разумеется, знали. И всячески сопротивлялись. Время идёт. Ситуация никак не разрешается. И тут я сам дал козырь в руки Кулагину. Однажды мы с Тюменевым и Кожевниковым где-то загуляли. Пришли в Серебряный Бор к отбою навеселе. Кулагин нас вызывает по одному, начинает допрос. В итоге старший тренер пишет на меня бумагу по комсомольской линии. Её подписывают ведущие игроки «Спартака». Я ребят не виню - они выполняли приказ Кулагина. И меня делают невыездным. Вы представляете, что значит в то время для хоккеиста, пусть даже и второй сборной, оказаться невыездным? Это сразу минус все крупные турниры. По тем временам - смертный приговор. Так Кулагин ломал людей, которые имели своё мнение. В такой ситуации у меня остался только один выход - сдаться в армию. Тихонов включил меня в состав на Кубок Канады, хотя разрешение на выезд пришлось делать через Министра обороны. Поехал туда запасным. Как и Витя Тюменев. Я должен был в случае чего подменить кого-то из защитников, он - кого-то из нападающих. На дворе 81-ый год. Вот теперь и считайте: предавал я кого-то или нет? Я был заложником в той ситуации. Оказался между молотом и наковальней.
Я благодарен за «Спартаку» за то, что клуб меня воспитал, дал мне возможность играть в хоккей. Но в тот момент у меня не было другого выбора. Система в стране была выстроена таким образом, что Тихонов - царь и бог. И протестовать было невозможно. Стал бы я двукратным чемпионом мира, играя за «Спартак»? В моём случае - никогда.

В 81-ом году, узнав о гибели Харламова, многие игроки порывались уехать из Канады, чтобы проводить его.
- Я-то молодым был, голоса не имел. А ветераны да, ходили к Тихонову, хотели вырваться на похороны. Но сверху им дали понять, что это невозможно.

Почему Тихонов не взял Харламова на Кубок Канады?
- Не знаю. Версий много разных. Я слышал, что из КГБ ему дали понять, что присутствие Харламова в Канаде нежелательно. Якобы, может там остаться. А канадцы действительно безумно хотели видеть его у себя. Представляете, если это была правда, и Валера там бы остался? Звезда советского хоккея уехал в Канаду! Немыслимое дело.

Вы должны были поехать на Олимпиаду в 84-ом году.
- У меня даже сохранилась вырезка из газеты: сборная СССР на каком-то официальном приёме перед отъездом в Сараево. Остаётся два или три дня. Я - железный кандидат. Я - в составе. Выдали олимпийскую экипировку. Что случилось за это короткое время, я могу теперь только догадываться. Может, мне так отомстили профсоюзы за то, что я в своё время ушёл из «Спартака»? Может, узнали, что я крестил сына в храме в Сокольниках, хотя вы понимаете, что тогда это можно было сделать лишь тайно. Тем более человеку, игравшему за цска. Не знаю. Тут начинается детектив. Врач сборной мне говорит, что надо сделать какой-то укол. Мол, это распоряжение Тихонова. Я не понял, зачем - был в отличной форме. Но спорить не стал: надо так надо. Первый раз еду на Олимпиаду, Тихонов лучше знает. И что вы думаете? На следующий день мне объявляют, что у меня, якобы, обнаружен допинг. Шок! Знаю на сто процентов, что я - чистый и ничего не принимал. И всё - меня снимают практически с трапа самолёта. На турнир едет Игорь Стельнов. Даже экипировку олимпийскую отобрали.
В цска меня тоже начинают потихоньку отодвигать. Сначала я играл со Стариковым во второй паре. Потом с Гусаровым в третьей. Подходит 88-ой год - меня отправляют в четвёртую пару. Пошёл к Тихонову, понимая, что он на меня уже не рассчитывает. Попросил его отпустить за границу. Круг замкнулся.

Как вы оказались в «Спартаке»?
- Я жил в районе станции Маленковская. Это по Ярославке. До Сокольников было рукой подать. Начинал, как все: летом - футбол, зимой - хоккей. В футбол у меня неплохо получалось. Брали в дубль «Спартака». Но я выбрал хоккей. В 16 лет Карпов стал привлекать к тренировкам с основой. Потом дали ставку - 180 рублей. Огромные деньги для пацана. Получал больше своих родителей.

Карпов был хороший мужик?
- По характеру - мягкий. Но вот удивительно - при нём «Спартак» побеждал. И в 76-ом году мне не хватило официальных игр, чтобы получить золотую медаль. Брагину, который был чуть постарше, хватило, мне - нет. Тогда были такие правила: давали медаль только тем, кто провёл определенное количество матчей. Половину, вроде бы. Но как там было пробиться мне, молодому. Такие «звери» тогда играли за «Спартак»: Ляпкин, Марков…

Вы же застали еще и Старшинова?
- Да, когда он из Японии вернулся. Помню, он долго никак не мог забросить четырехсотую шайбу, хотя на него вся команда работала. Вячеслав Иванович ворчал, упирался, ему уже тяжеловато было, но характер у него был что надо. Бился в каждой игре, примером был для всех.

И Зингер в «Спартаке» при вас заканчивал.
- Прекрасный хоккеист и человек. Очень тепло к молодым относился, помогал, где только можно. Это были наши учителя. Школа жизни.

Все вспоминают еще очень часто Аркадия Рудакова.
- Знаете, мне иногда казалось, что у него был третий глаз. Не знаю, как, но он мог отдать такую передачу, что все просто за голову хватались на скамейке. Очень умный игрок. Маленький, праворукий, но насколько техничный! Про таких говорят: поцелован богом. Таким был потом в цска Игорь Ларионов. Мы пересекались еще на юношеских турнирах. И уже тогда я понимал, что из Игоря получится большой хоккеист. Потом с ним часто жили в одной комнате на сборах. Присягу вместе принимали. Кстати, мы цска как-то на 23 февраля обыграли. Сколько лет прошло, а я до сих пор помню, как ложился под бросок Петрова. Да не только я - там весь «Спартак» костьми ложился. Пластались все - и ветераны, и молодые. Что творил Якушев - это не описать словами! Ладно, Якушев, звезда. Лёха Костылев иногда так цска накручивал, что там не знали, куда бежать и что делать. Вся команда - как один кулак. Ох, как будто это вчера было! Память на всю жизнь.

Почему у Черенкова не получилось в «Спартаке»?
- Мне трудно сказать, я молодым был. Резкий, с ветеранами не нашёл общий язык. Наверное, и в те моменты, когда его наверх вызывали, резко высказывался. Но, повторюсь, с моей колокольни тяжело судить о той ситуации.

Что вы делали вечерами на базе?
- Карты, шахматы, бильярд. Круглые сутки торчали в Серебряном Бору. Уезжали только в Лужники на игры да на тренировки. Артисты иногда к нам приезжали, мы иногда в театры выезжали. Хоть какое-то развлечение. Валерий Жиляев у нас в «Спартаке» отвечал за культурную программу. Он Брагина из Свердловска вытащил и потом постоянно его опекал. Валера был у него за сына.

Евгения Майорова вы каким вспоминаете?
- Только добрым словом. Он мне всё позволял. Даже клюшки на сторону продать, чтобы чуть-чуть подзаработать. Мы были в очень хороших отношениях. Прекрасным комментатором стал потом. Жаль, что рано ушёл.

Хоккеистов тогда любили на уровне космонавтов.
- Это правда. Особенно спартаковских. Проходу не давали. Кумиры. Это нельзя забыть. Люди гордились победами и, разумеется, любили тех, кто эти победы добывал.

Самая памятная травма?
- Играем с «Динамо». Светлов идёт на меня с шайбой, я - по тормозам и встречаю его плечо в плечо. Мы оба падаем, и он по инерции разрезает мне коньком сухожилие. Хорошо, что неглубоко. Но кровью всю площадку залил.
Был еще один «подарочек». ФРГ, тренировка перед игрой на Кубок европейских чемпионов. Шайба после броска Касатонова попадает мне в лицо. Четыре зуба - как ни бывало. Хорошо, что за границей дело было. Врачи сделали всё быстро и качественно.

С вами же еще и неприятная история во Франции случилась.
- Да, очень долго судился. Меня обвинили в неуплате налогов. Практически тут же от меня отвернулось очень много людей. Был одним из ведущих тренеров - и в одночасье стал никому не нужен. Оказалось, что много лет клуб не платил с моего контракта налоги. Отовсюду выгоняют, хотя моей вины никакой. Ладно, меня - сына десятилетнего тоже выгоняют из хоккейной школы. Западная демократия. Писал письма в Россию с просьбой о помощи. Никто не откликнулся. Но в итоге я суд выиграл. Только никто не знает, каких трудов мне стоило восстановить справедливость и своё честное имя.

На что вы жили?
- Пособие. С трудом сводил концы с концами. Было очень трудно. Больная жена, у меня здоровье подорвано после таких нагрузок в Союзе. Спина, колени. Одно время с трудом мог ходить. Сложно, очень сложно. Но я не сдался. И ни о чём не жалею. Стою на ногах. И прогибаться никогда не буду.

27 августа 1981 года не стало знаменитого советского хоккеиста Валерия Харламова. Несмотря на то, что после его гибели прошло много лет, до сих пор существуют несколько версий, почему на самом деле закатилась звезда советского хоккея.

В 1981 году Харламов объявил, что заканчивает спортивную карьеру, и единственная цель, которая у него осталась – выиграть первый Кубок Канады. Турнир должен был состояться в Виннипеге в конце августа. Но на последней тренировке, тренер команды Тихонов заявил, что Харламов в Канаду не едет. Эта новость была для Валерия как гром среди ясного неба. Как вспоминают его коллеги по команде, Харламов старался изо всех сил, тренировался сверх нормы. После разговора с тренером Харламов пожелал победы ребятам по команде, пожал каждому руку и уехал. Как оказалось позже, Тихонов наказал Харламова за какое-то из прошлых нарушений режима. По мнению некоторых хоккеистов, если бы Тихонов не поступил так по отношению к Валерию, он бы не поехал на дачу, и остался бы жив. Тихонов же настаивал, что не взял Харламова в сборную из-за плохой функциональной подготовки.

26 августа Харламов встретил из аэропорта жену с сыном, и отвез их на дачу в деревню Покровка под Клином, где их ждали четырехлетняя дочь и теща. Харламов всю ночь не спал, так как сильно переживал из-за того, что его не взяли в сборную. Утром нужно было ехать в Москву, поэтому жена Харламова - Ирина, переживая за его физическое и моральное состояние, предложила сесть за руль.

Трагедия случилась на Ленинградском шоссе (74 километр). Дорожное покрытие в тот день было мокрым из – за дождя, и это, по одной из версий и стало причиной трагедии. Ирина просто не смогла справиться с управлением. Кроме того, ездить она училась на другой машине – "Москвиче", да и стаж ее вождения был не велик. Их "Волга" выехала на встречную полосу и врезалась в грузовик. Все произошло очень быстро, и водитель грузовика не успел вовремя среагировать, а то что он был еще и груженый, не позволяло водителю быстро совершить маневр и съехать в кювет.

От полученных травм Сергей (двоюродный брат Ирины) и Валерий погибли мгновенно, а Ирина вылетела на дорогу через лобовое стекло и умерла через несколько минут после мужа и брата. Прибывшие милиционеры узнали в погибшем Валерия Харламова. Весть о трагедии разнеслась по Москве всего за несколько часов.

Причиной ДТП мог так же стать недавно положенный асфальт, на котором некоторое время остается небольшая масляная пленка. В сочетании с дождем асфальт стал скользким, и управлять машиной было трудно. На момент аварии спидометр автомобиля заклинило на отметке 110 км, но в официальном протоколе стоит цифра 60 км. С этой цифрой соглашаются и друзья Харламовых, потому что Ирина была неопытным водителем и быстро не ездила.

По стечению обстоятельств, неподалеку места аварии, меняли асфальт, и одно из колес Волги оказалось на новом выступающем асфальте, а второе - на старом покрытии, которое было на 7 см ниже от нового покрытия, из – за чего произошел занос и машина выехал на полосу встречного движения.

Валерий Харламов

И нечего спорить, кто более великий. Их у нас много, все достойны памятника — и те, кого уже нет с нами, и те, кто, слава богу, жив. Может быть, Валерий Харламов и впрямь не был самым лучшим, но самым любимым был точно. Потому что все сошлось — талант, характер, судьба. Трагическая смерть отняла все, кроме этой любви, масштабы которой сейчас трудно представить. Сказать, что любовь была всенародной — значит, ничего не сказать.

В биографии была и остается тайна, которую объяснить невозможно. Книги про Харламова писались и пишутся, фильмы снимаются (в апреле вроде как выйдет уже второй художественный — такого не удостаивался ни один отечественный спортсмен), внешний биографический канон определен раз и навсегда, но «за кадром» всегда остается что-то непознанное.

На вопрос, откуда взялся такой талант, ответа нет и не будет. Испанец по матери — но где Испания, а где хоккей? В пять лет отец поставил на коньки — но таких пацанов только в Москве были тысячи. В 1962-м попал в школу ЦСКА? Но были ребята и способнее. Тарасов заметил, напутствовав словами «ничего не бойся!»? Но великий и «сослал» его в чебаркульскую «Звезду» за ненадобностью.

Возвратили Харламова, кстати, по настоянию другого великого тренера Бориса Кулагина. И, как рассказывают партнеры, это был уже атлет и игрок другого уровня, чем тот, которым он был до «службы». В звено к Владимиру Петрову и Борису Михайлову он попал, заменив не кого-нибудь, а заслуженного ветерана и любимца публики, технаря и виртуоза Вениамина Александрова. После был яркий дебют в сборной на Призе «Известий», чемпионат мира в Стокгольме-1969 , звание заслуженного мастера спорта (из перворазрядников!), дальнейшее известно.

По своему ощущению: если солидная игра старших по возрасту и более опытных Михайлова и Петрова воспринималась как должное, то Валерий Харламов оставался непонятным. Партнеры действовали потрясающе, но их действия можно было объяснить, а игра 17-го номера объяснению поддавались далеко не всегда. Однажды он скажет, что сам не знает, как будет действовать в следующий момент. И это второй вопрос, который не имеет ответа, когда мы говорим о Харламове.

Слово «звезда» Харламов, как и его партнеры, не любил. Цену себе знал, но вел себя так, что заподозрить в нем какие-то признаки «звездной болезни» никому не удавалось. Он воспринимал народную любовь так же естественно, как играл. А играл он легко и без натуги, оставляя за скобками кровь, пот и слезы закулисного труда. Болельщик «моцартианство» чувствует сразу, такому хоккеисту он все простит. Да и прощать то, собственно, надо было не очень много — Харламов ни с кем не конфликтовал, любые решения любого тренера принимал как должное, а то, что эти решения были не всегда правильными, убеждал игрой.

Их тройку пытались разбить вначале по прихоти Тарасова. А уже после Анатолия Владимировича в «суперсерии века» осенью 1972-го, если кто помнит, Харламов играл в одном звене с Александром Мальцевым и Владимиром Викуловым. Канада превознесла его, не зная, что Харламов может быть еще лучше (кто-то из больших канадских мастеров скажет, как пригвоздит: «Другого такого нет»). Но не зря же, находясь в зените славы, Валерий напишет: «Именно Володя и Борис сделали меня Харламовым».

Старшие товарищи платили ему тем, что никогда не ревновали к его славе. Для них он был и остается просто Валеркой, и здесь не надо искать ни желания принизить, ни желания примазаться — и Владимир Петров, и Борис Михайлов, сами величайшие мастера, знают то, чего не знаем мы.

«Испанская грусть» в нем проявилась не сразу — пожалуй, только в последние, очень непростые для него годы. Он не был баловнем судьбы, каким мог показаться. На рубеже 70-х и 80-х время Харламова уходило не потому, что ему было уже за 30 (сейчас это для хоккеиста — не возраст). Уходило время «хоккея Харламова» в сгущавшейся атмосфере безвременья. Они с женой погибнут в автокатастрофе в августе 81-го, советскому хоккею останется жизни на десять лет, как и стране. Но что-то страна невозвратимо потеряет на исходе того уже далекого лета.

Ответа на вопрос, почему так рано ушел, тоже не существует (сводить все к тому, что Виктор Тихонов не взял Харламова на Кубок Канады, было бы слишком просто). И это третья тайна Валерия Харламова, над которой бьются интерпретаторы его биографии.

Интересно будет посмотреть, что получится из фильма номер два. Первый, созданный при непосредственном участии Владимира Петрова, получился вполне достойным, но событием не стал. У нас художественное кино со спортивной канвой, да еще про реального героя, на веру не принимается (в отличие от той же Северной Америки, где спортивный байопик неизменно популярен).

…Встречаясь в Ледовом дворце ЦСКА с Борисом Сергеевичем Харламовым, мы о высоких материях не разговаривали. Но, глядя на современный хоккей, Харламов-старший вдруг произносил: «А Валерка… Да, Валерка…». И сразу все становилось понятно.

Владимир Мозговой, Sportbox.ru

Харламов пронесся над планетой Хоккей пылающим метеором. Его короткий, но такой яркий путь — предмет сотен и тысяч исследований. Про Харламова написаны книги, сняты документальные и художественные фильмы, его имя увековечено в памятниках и названиях улиц, ему посвящены стихи и песни...

Начало

Будущий хоккейный гений родился в ночь с 13 на 14 января 1948 года в Москве в рабочей семье. Отец, Борис Сергеевич , работал слесарем-испытателем на заводе «Коммунар», как и мама, Кармен Ориве-Абад , или попросту Бегонита , испанка по национальности, приехавшая в двенадцатилетнем возрасте в СССР в конце тридцатых годов прошлого века.

Процесс появления гения на свет начался... в машине: пока маму везли в роддом, пошли схватки. Борис Сергеевич оставил жену в роддоме, а сам отправился пешком в общежитие. По дороге его остановил патруль, и на предложение «пройти куда следует» молодой отец с радостью согласился: мороз в ту ночь стоял трескучий.

В отделении Борис Сергеевич отогрелся, угостил милиционеров махоркой и поделился радостью:

— Сын у меня сегодня родился. Назвали Валерием , в честь Чкалова .

«Валерик был очень слабым, — вспоминал позже Борис Сергеевич. — Весил меньше трех килограмм, да и откуда было ждать богатыря при тогдашнем-то карточном питании? Жили мы в ту пору с Бегонитой в четвертушке большой комнаты, отгороженной от других семей фанерной перегородкой».

В семилетнем возрасте Валера был поставлен на коньки. Отец поигрывал за заводскую команду по русскому хоккею, но хоккей с шайбой уже набрал такую популярность, что конкурировать с ним мог только футбол. Тогдашние мальчишки мечтали быть похожими на Всеволода Боброва .

Не был исключением и Валера.

Подлог

Летом 1962 года на Ленинградском проспекте открылся летний каток, и первым набором в секцию стали мальчишки 1949 года рождения. По возрасту Валера уже не проходил, а вот по телосложению — вполне. Поэтому особого труда ввести в заблуждение тренера Бориса Кулагина ему не составило. Скинул себе годик, взяли. Когда обман раскрылся, наказывать пацана отчислением было уже поздно: слишком очевидны были его способности.

За короткое время Харламов превратился в одного из лучших игроков детской и юношеской школы ЦСКА, однако главный тренер взрослой команды Анатолий Тарасов был настроен по отношению к нему скептически: больно уж маленький. Тарасов был тогда одержим идеей нахлобучить канадцев и делал ставку на физически мощных игроков: «Все выдающиеся канадские хоккеисты — великаны по сравнению с нашими. Как же мы их победим, если мы карлики, метр с кепкой?»

Терзаемый этими противоречиями Тарасов в 1966 году отправил восемнадцатилетнего Харламова в «фарм-клуб»: чебаркульскую «Звезду», выступавшую во второй лиге. Молодой не подвел: забросил в 40 матчах 34 шайбы и летом 1967 года был вызван на тренировочный сбор ЦСКА в Кудепсту.

Партнер Харламова по молодежке ЦСКА Владимир Богомолов вспоминал: «Когда Валеру только начали пробовать в команде мастеров, тяжело ему было: ни физических данных, ни звонкого даже на юниорском уровне имени. Он уехал на сбор в Кудепсту, а, когда снова увиделись, я друга своего уже не узнал. Мышцы так и играли по всему телу. Домой вернулся атлет, хоть лепи с него античного героя».

Здоровье

Действительно, те, кто видел Харламова на льду (а уж тем более — ему противостоял), отмечали его выдающиеся физические качества. Быстрые ноги, сильные руки, невероятная скорость, выносливость: Харламов, казалось, был сделан из стали и сплавов.

Это на самом деле совершенно удивительный факт, потому что с врачами он тесно «дружил» с самого рождения. В грудничковом возрасте страдал диспепсией (неусвоение пищи), легко, по первому запросу, хватал дизентерию или скарлатину. Ангины — без конца, в хроническом режиме, причем с осложнениями вплоть до паралича правой руки и левой ноги. В 13 лет — окончательный диагноз: порок сердца. Физкультура и спорт, соответственно, под полным запретом...

Но это была версия для мамы. Отец же, сам не чуждый спортивного азарта, считал иначе и, когда хронически больной, но шустрый и подвижный Валера возмечтал записаться «в хоккей», полностью его поддержал.

Удивительно, но уже через год электрокардиограмма Харламова выглядела идеально, и в дальнейшем со здоровьем у него не было вообще никаких проблем.

Карьера

Карьера Харламова в «большом» ЦСКА заладилась с пол-оборота. Чемпионат СССР 1967/68 годов армейцы выиграли, и это было первое союзное золото Харламова из 11, которые он собрал за карьеру (именно в том году, к слову, родилась знаменитая армейская тройка Михайлов — Петров — Харламов).

В 1969 году двадцатилетний Харламов стал чемпионом мира, установив возрастной рекорд: до него подобного успеха в столь юном возрасте не знал ни один хоккеист Советского Союза. К началу семидесятых он считался лучшим хоккеистом не только в Советском Союзе, но и в Европе, в 1972 году выиграл олимпийское золото.

Борис Михайлов, Владимир Петров и Валерий Харламов. Фото: РИА Новости

Натура

Рассказывает один из биографов Харламова Максим Макарычев :

— «Он был великий хоккеист, потому что человечище был могучий», — обронил как-то гениальную фразу про Валерия Харламова Анатолий Владимирович Тарасов. «Харламов — это не только выдающийся хоккеист, но и прекрасный парень, — подтверждает легендарный Виталий Давыдов . — Хороших игроков немало, но далеко не каждый из них оказывается порядочным человеком. Величие Валерия Харламова я вижу в его преданности — стране, хоккею, друзьям. Он относился к тем людям, которые готовы отдать последнюю рубашку. Его жизнь была насыщена не только серьезными испытаниями, но и радостями, трудом, любовью к родителям, жене, детям».

Работая над биографией Харламова, я был поражен, когда узнал о происхождении фамилии нашего героя. Как тут не поверить в «предначертанность свыше»? Так вот: Харламов — это русская фамилия, происходит от сокращенной формы имени Харлампий . А по-гречески это имя означает «светящийся радостью». Попадание в самое яблочко. Это точь-в-точь про Валерия Харламова.

Хорошо знал Харламова знаменитый советский футболист Михаил Гершкович , возглавляющий сейчас «Объединение отечественных тренеров».

— Нельзя сказать, что мы с Валерой дружили очень близко, — рассказывает Гершкович. — Это просто в силу совершенно разных жизненных графиков невозможно. Но на сборах нередко пересекались, часто созванивались, было много неформальных встреч.

— Каким вы запомнили Харламова?

— Он был великий хоккеист, вот главное воспоминание. Без споров, без обсуждений. Все его коллеги, от Петрова и Михайлова до Лутченко и Васильева , признавали Валеру номером один. А в общении он был очень простой, никогда не кичился своим величием: скорее, стеснялся всеобщего внимания.

— Говорят, он на футбольном поле очень прилично выглядел.

— Точно знаю, что хорошо играл Саша Мальцев , но и Валера был в порядке. У нас, у футболистов, в зимний период в программе подготовки всегда значился хоккей, а в то время хорошие коньки — такие, в которых играли мастера — невозможно было ни купить, ни достать. Как-то мы с Валеркой договорились поменяться, благо размер ноги одинаковый: он мне отдал свои коньки, а я ему — свои бутсы. Позже встретились, говорю: «Ну я-то в твоих коньках теперь лучший в команде!» «Твои „адидасы“ тоже помогают», — отвечает.

— Сохранились у вас эти коньки?

— Конечно. Дома лежат.

Режим

Харламов, рассказывают, любил «погудеть». Никакой, боже упаси, зависимости, но уговорить его на хорошее застолье труда не составляло.

Назначенный в 1977 году главным тренером ЦСКА Виктор Тихонов был, как известно, человеком с твердым характером и поблажек не делал никому. Особенно в части соблюдения режима. Так вот, нового тренера поразила вольница, царящая в ЦСКА: «Как и все люди, связанные с хоккеем, я немало слышал о „железном“ Тарасове и „железной“ дисциплине в армейском клубе. Но ничего этого не было в том ЦСКА, в который я попал».

Запевалами в «хоре» числились Александр Гусев , Владимир Петров и Борис Александров . Харламов же проходил по разряду «не возражающих», и Тихонов от этой пометочки не отказался до самого конца его карьеры. Она в итоге сыграла роковую роль: в окончательную заявку на Кубок Канады в 1981 году Харламов не попал как раз в связи с нарушением режима, о котором стало известно Тихонову...

Впрочем, был случай, когда даже сам непоколебимый Тихонов едва не изменил своим принципам. Случилось так, что во время одного из турниров два Валерия, игроки сборной СССР Харламов и Васильев, были пойманы с поличным: накануне матча крепко выпили — и попались. Санкций не последовало всего лишь потому, что заменять нарушителей было просто некем.

Матч с чехами, принципиальнейшими соперниками, пошел криво, они быстро забросили две шайбы и отдавать инициативу не собирались. Харламов с Васильевым выглядели слабо, бледный от злости Тихонов, барражируя вдоль бортика, называл хоккеистов врагами и обещал самые страшные кары. Но наслать их не успел: Харламов вовремя «проснулся» и забросил две шайбы, причем одну — с передачи Васильева. Сборная СССР выиграла, а оба Валерия были названы лучшими игроками матча.

«Есть идея: может, разрешить этим двоим пить в порядке исключения?» — консультировался потом с окружением Тихонов. А председатель Госкомспорта Сергей Павлов пошел еще дальше: «Ребята, если вам сильно захочется, возьмите ключи от моей дачи, пейте там. Но на сборах все-таки не стоит. Другие увидят и тоже начнут».

Катастрофа

Сезон-1981 должен был стать для Харламова, по его собственному решению, последним в карьере. В хоккее он достиг всего, о чем мечтал, а 33 года по тем временам — возраст для спортсмена почти предельный.

Хоккейный 1981 год начинался с поездки сборной на Кубок Канады, но главный тренер команды Виктор Тихонов от Виннипега Харламова неожиданно для всех «отцепил».

— Валера тренировался неистово, — вспоминает Вячеслав Фетисов , заставший в ЦСКА самые зрелые харламовские годы. — Он набрал прекрасную форму, и чувствовалось, что ждал турнира такого ранга, чтобы уйти красиво. Мы уже паковали чемоданы, как вдруг Тихонов вызвал Харламова. Через полчаса Валера вышел из тренерской сам не свой. Ничего не объясняя, пожал ребятам руки, что-то промямлил про необходимость победы, развернулся и уехал. Как потом выяснилось, Тихонов наказал его за нарушение режима. Я не знаю, каким было это нарушение...

Сборная улетела в Канаду, Харламов остался в Москве. Ранним утром 27 августа со своей женой Ириной он возвращался с дачи, расположенной в Клинском районе Подмосковья. За рулем «Волги» была Ирина, в салоне, помимо Харламова, — ее двоюродный брат Сергей .

Ночью прошел сильный дождь, трасса «вела». На 74 километре Ленинградского шоссе машину вынесло на встречку, по которой шел грузовик. Водитель толком среагировать не успел: крутанул руль вправо и подставил «Волге» борт. Столкновение было ужасным, без шансов на более или менее благополучный исход. Валерий и Сергей скончались на месте, Ирина — спустя несколько минут...

Первой коллективной реакцией хоккеистов сборной, узнавших о трагедии, было желание прервать выступление на Кубке Канады и вылететь в Москву. Но потом родилось другое решение: выиграть турнир во что бы то ни стало, посвятив победу Валерию Харламову.

В финале сборная Канады была повержена с разгромным счетом 8:1.

Памятник советскому хоккеисту, двукратному олимпийскому чемпиону Валерию Харламову, на территории олимпийского комплекса «Лужники» в Москве. Фото: РИА Новости / Алексей Филиппов

Память

На том самом 74 километре Ленинградского шоссе установлен памятный знак, мраморная шайба с надписью: «Здесь закатилась звезда русского хоккея».

Знаменитый поэт Михаил Танич посвятил Валерию Харламову такие строчки:

Звонит поутру атээсовский зуммер,
А сердце как знает, а сердце болит!
На скорости жил и на скорости умер
Какой беспощадный буллит!
Артисты уходят, и в трауре сцена
А время течет, как река
И снова за бортиком слышится: «Смена!»
Но смены не видно пока
Нет, жизнь не кончается рамкою черной,
И ты бесконечно живой!
До встречи, Валера. И помни, что в сборной
Семнадцатый номер — он твой!
Мы к этой потере вовек не привыкнем
Она обжигает, как ложь,
И, если нам шайбы не хватит, мы кликнем,
Ты выйдешь и сразу забьешь!

Тихонов не взял его в команду

За день до трагедии Ирина Харламова с шестилетним сыном Сашей возвращалась с юга, и Валерий поехал встречать их в аэропорт. Теща Нина Васильевна жила с маленькой внучкой Бегонитой на даче в деревне Покровка, что под Клином, в тот вечер вся семья собралась там же... А накануне в карьере хоккеиста Харламова случился перелом. Сборная улетела на Кубок Канады, а его в последний момент «отцепили». Грубо, без церемоний. Команда уже паковала вещи перед отправкой в аэропорт, когда главный тренер Виктор Тихонов вызвал Харламова для беседы. Через полчаса Валерий вышел из тренерской сам не свой. Ничего не объясняя, он пожал коллегам руки, что-то промямлил про необходимость обязательно победить, развернулся и уехал. Конечно, тренер имел полное право решать, с кем ехать на престижнейший турнир, но никто из хоккеистов не понял, почему так нужно было все обставлять.

Понятно же было, что для 33-летнего Харламова это был бы последний турнир такого ранга, его лебединая песня. Он и готовился к нему неистово. Но увы…

За руль сел Валерий

Вспоминает теща Валерия Харламова, Нина Васильевна:

Приехав из аэропорта, дочь сразу отозвала меня в сторону и предупредила, чтобы я ни словом не обмолвилась о сборной. Было видно, что Валера и так очень сильно переживает. Ира слегка простудилась на юге, поэтому спать легли рано. Никакой выпивки, ничего не было. Ира привезла хорошее вино, но Валера сказал, чтобы сохранили его на мое пятидесятилетие. Разместились в одной комнате. Но Валера лег не сразу. Потолкался по даче, потом пристроился к Саше на кровать. Хотела взять ребенка к себе, но он отказался. Я чутко сплю, поэтому видела, как Валера несколько раз вставал. Не курил, просто посидит-посидит - да снова ляжет. Утром встали рано. Ира с Валерой засобирались в Москву, и она предложила вести машину, поскольку он не выспался. Тут уж я, зная, что у дочери нет прав, запротестовала: «Не давай ей руль, она и так без тебя два раза одна на дачу приезжала. Да и погода сегодня дождливая». Валера согласился со мной, тем более что надо было еще крюк сделать - племянника Сережу, который недавно вернулся из армии, завезти по делам. Короче говоря, Валера сел за руль, и они уехали.

«Волга» выскочила на встречку

Уже никто не узнает, почему, едва отъехав от дачи, Валера уступил руль жене. Видимо, это произошло сразу, как только деревня скрылась за поворотом. А трагедия произошла в четырех километрах от Покровки. Вспоминает водитель «ЗИЛа» Виктор Петрович Крылов:

Около девяти часов я ехал в районе Солнечногорска по Ленинградскому шоссе. Перегонял новый автомобиль из Пушкина в Ленинград. Скорость у меня была маленькая, я всегда осторожно езжу, а тут еще новый асфальт. Он же скользкий, словно жирком смазанный. Но дорога была свободная, движения мало. И вдруг навстречу по моей полосе летит «Волга». Она пыталась уйти от удара, поэтому ее развернуло боком. Вот этим боком она в мой бампер и ударилась. Ее еще раз развернуло и выкинуло на обочину. Мне милиционер потом говорил, что у них спидометр заклинило на 110 километрах(в материалах уголовного дела зафиксировано, что скорость «Волги» была 60 километров. - «ВМ»). Меня тоже потащило вправо, и я съехал в кювет. Тут сразу милиция. Она ехала за Харламовыми, как специально… Я чуть оправился от шока и стал помогать старшему лейтенанту вынимать людей из легковушки. За рулем была женщина. Когда достали, она еще два раза вздохнула и умерла. А двоих мужчин вытащили уже мертвыми. На лицах у них не было ни царапинки. Кто-то узнал в одном Валерия Харламова. Потом приехал генерал-майор, начальник областной ГАИ. Он отвел меня в сторону и долго оценивающе смотрел мне в глаза: прикидывал, не пьян ли я. Затем похлопал по плечу: «Не волнуйтесь!» На месте катастрофы я провел минут сорок.

На проклятом месте погибли многие

На месте той катастрофы нынче стоит памятник. На небольшом постаменте - хоккейная шайба из гранита и клюшка из металла. На шайбе написано: «Валерий Харламов. Здесь погасла звезда русского хоккея». Частенько на постаменте можно видеть обычную шайбу и старую, видавшую виды клюшку, перемотанную еще с советских времен изолентой. Сверху - цветы.

Дорога на 74-м километре нынче на загляденье, асфальт отменный, ни выбоинки. Но по обе стороны от памятника, чуть в стороне - венки на деревьях. Не только для Харламовых это место стало роковым… Виктор Крылов, водитель «ЗИЛа»:

Я на том проклятом месте много раз был. Я же потом продолжал машины гонять по Ленинградке. Остановлюсь, подойду к памятнику, постою… Но не знаю, в чем мне себя укорять. Видно, так Богу было угодно.

Прямая речь

Водителя ЗИЛа не виню

Александр Харламов, сын:

Своего сына я назвал в честь папы, Валерием. Сейчас ему 15 лет, с хоккеем у него не сложилось. Сам я в хоккей играл 13 лет, три года из них в НХЛ, в «Вашингтон Кэпиталз». На месте гибели папы бываю всякий раз, когда еду на дачу. Того водителя ЗИЛа ни в чем не виню, произошедшее - стечение обстоятельств.

Факт

Из протокола с места аварии

«Столкновение произошло при нормальной видимости на участке шоссе, проезжая часть которого мокрая, асфальтированная, горизонтального профиля. При выезде автомобиля «ГАЗ-24» с полосы старого асфальтобетона (черного щебня) и наезде на выступающую на 7 сантиметров кромку свежеуложенного асфальтобетона произошел занос автомобиля, после чего он выехал на полосу встречного движения».

Одно колесо «Волги» оказалось на новом, высоко выступающем асфальте, а другое - на старом. Спецы говорят, что на новом асфальте первое время всегда выступает небольшая масляная пленка. А тут еще изморозь. Вот «Волгу» и понесло. А навстречу ехал «ЗИЛ» из Пушкина.

Досье

Валерий Борисович Харламов родился в Москве 14 января 1948 года. Нападающий ЦСКА и сборной СССР. Двукратный олимпийский чемпион, восьмикратный чемпион мира. Член Зала хоккейной славы НХЛ. Награжден двумя орденами Трудового Красного Знамени и орденом «Знак Почета».